«За всю историю человечества не было на планете личности, которая реально сделала бы столько полезного, доброго и благородного, сколько сделал Фритьоф Нансен», – так о знаменитом полярном исследователе сказал Анатоль Франс.
Причем этот человек больше известен нам как арктический путешественник, покоривший просторы Северного Ледовитого океана и Гренландии, а не как представитель Красного креста и обладатель Нобелевской премии мира 1922 года «за многолетние усилия по оказанию помощи беззащитным». Собранные его фондом 250 000 золотых рублей и все свою премию Нансен отдал в помощь голодающим и спас не одну человеческую жизнь.
Фритьоф Нансен родился в семье преуспевающего адвоката и с детства был невероятно талантливым ребенком, постоянно ищущим чего-то невероятного. Первым и главным его увлечением на долгие годы стали лыжи. Он с детства стал чемпионом Норвегии и преодолевал огромные расстояния по бескрайним снежным просторам. Кстати, холод считал полезным для организма, зимой ходил без верхней одежды и работал в неотапливаемом кабинете.
После долгих колебаний, обладая множеством увлечений и талантов, выбрал зоологию и океанографию и при жизни стал великим полярным исследователем, живой легендой Норвегии. Ему предлагали важные дипломатические посты и даже норвежскую корону, но он не любил публичности и хотел посвятить себя семье и людям. Может быть, именно благодаря ему и вы появились на свет, ведь во времена страшного голода в Поволжье в 1921 году он спас миллионы людей.
Нансен был талантлив, симпатичен, горяч и любил женщин. Особенно умных и красивых. Среди его поклонниц можно назвать Софью Ковалевскую и актрису Дагмар Енгельхарт. Кстати, о Ковалевской Нансен писал: «Человек редкой духовной и физической красоты и самая умная и обаятельная женщина Европы».
Но сердце свое он отдал Еве Сарс, дочери известного зоолога и священника Микаэля Сарса. Они познакомились как раз перед его поездкой в Гренландию, когда она каталась на лыжах. Он подал руку упавшему в сугроб лыжнику, желая вызволить его из снежной ловушки, и сердце его ушло в пятки.
«Только взметнулось в воздух облако серебристого инея, – вспоминал Нансен. – Я бросился на помощь коллеге. Не мог удержаться от смеха, глядя на две ноги, беспомощно молотящие воздух. Лыжник целиком и полностью глубоко застрял в сухом пушистом снегу. Я крепко схватил бедолагу за ботинок и, смеясь до слез, начал вытаскивать. А когда тот, наконец, стал на ноги, я остолбенел. Большие светлые глаза, уставившись в меня, метали молнии. Смех замер у меня на губах. Передо мной стояла стройная красивая девушка. Это была Ева».
Это была любовь с первого взгляда. Фритьоф практически сразу сделал ей предложение, предварительно предупредив, что отправляется в путешествие на Северный полюс. То, что она сказала в ответ, невероятно удивило его: «Возьми меня с собой! Я хочу быть рядом с тобой и переживать то, что будешь переживать ты!»
Ева, которая была в то время уже успешной оперной певицей и первой норвежской девушкой, надевшей брюки и ставшей на горные лыжи, писала своей подруге: «Если Фритьоф не возьмет меня на полюс, мне кажется, я не переживу этого».
На полюс, а сначала в Гренландию, он ее так и не взял. Не рискнул. Потому что это и для него была первая и очень опасная экспедиция, которая, среди прочего доказала, что Гренландия – остров, покрытый льдами. А во вторую экспедицию уже на «Фраме» – корабле, построенном по чертежам Нансена, он не взял ее потому, что она только что родила дочь. Они назвали девочку Лив (Live) – жизнь, потому что и сами были полны любви и жизни.
Кстати, «Фрам» по-норвежски означает «Вперед». Фритьоф был верен тому лозунгу, который выбрал и для своей первой экспедиции в Гренландию: «Сжечь за собой все мосты. Тогда не будет выбора. Останется только одно – пробиваться вперед, до самой победы».
В честь Евы и Лив Нансен назвал два острова у Земли Франца-Иосифа. Правда, позднее оказалось, это один остров, он так и называется сейчас на крате – Ева-Лив.
Фритьоф оставил Еву с шестимесячной дочерью дома и все свои дальнейшие полярные подвиги посвящал только этой женщине, «той, которая дала имя кораблю и имела мужество ожидать», позднее в одном из писем он писал о своей жене: «Она как свежий ветер… который однажды вошел в мое серое существование».
Те годы, пока он дрейфовал среди льдин на своем «Фраме», Ева, между прочим, времени зря не теряла. Она пела, выступала, давала уроки музыки и продолжала кататься на лыжах. «Ева Сарс Нансен – одна из самых выдающихся исполнительниц романсов. Ее манера пения похожа на нее саму – без малейшего следа сентиментальности, естественная и отражающая всю полноту и серьезность чувств исполняемого произведения», – отмечали в мае 1895 года критики, рассказывая о концерте Евы в Бергене.
Ева родила Нансену еще пятерых детей, последнего в 45 лет! К сожалению, в ноябре 1907 Ева заболела и умерла как раз тогда, когда воспалением легких заболел их старший сын Коре. Ухаживая за сыном, она совсем себя не берегла. А муж в это время, уже известный и знаменитый полярник, был в Лондоне в качестве норвежского посла.
Еве было 49 лет, и она чувствовала себя располневшей и потерявшей красоту нелюбимой женой мужа, который постоянно пропадал где-то далеко от дома. Говорят, что последние годы их жизни легенда Норвегии не раз изменяла своей любимой жене, чем и расшатал ее здоровье.
В 1907 году он остался вдовцом с пятью детьми на руках, младшему из которых было всего четыре года. И после смерти жены чувствовал огромное опустошение и разочарование в жизни. «Когда я умру, сожгите мое тело, пусть ветер развеет пепел на все стороны света…» – перед смертью попросила Ева. «…Желание матери было выполнено, – вспоминала Лив. – Нет могилы. Никто не знает, где ее останки. Или их на четыре стороны развеял ветер, как она того хотела, или, может, они закопаны на огороде под кустом роз, который она любила. Никто не знает и никто из нас об этом не спрашивает. Это тайна отца, его святая тайна» (из книги Алина и Чеслава Центкевичей «Что из тебя вырастет, Фритьоф?»).
А исследователь Северных земель с горячим сердцем и пылким нравом будто охладел и потух, стал отшельником, избегающим общества, отдалился даже от собственных детей, которым помогали различные родственники. Личное горе усугубилось в 1913 году смертью младшего сына Осмунда, на могиле которого, по воспоминаниям дочери Нансена, отец безутешно и громко рыдал.
Возможно, для того, чтобы загладить перед самим собой и перед близкими вину за их преждевременную смерть, Фритьоф Нансен с головой уходит в общественно-полезную деятельность.
Можно по-разному смотреть на личность Нансена. Кто-то осуждал его за неверность и плохое отношение к жене и детям. А кто-то относился с пониманием. Трудно выдержать бремя такой ошеломляющей популярности, когда с тобой дружит сама королева, а твоим именем называют детей и ставят тебя в пример. Фритьоф старался избегать публичности. И его бесчисленные экспедиции и поездки на край света в мир льдов и снегов были своего рода побегами от камер и бесчисленного количества вопросов, которые сыпались на него со всех сторон.
Лив Нансен в своих воспоминаниях позднее писала, что отец всегда говорил: «Жизнь началась с Евы». Дочь Нансена считает, что родителей связывала на протяжении всей жизни страстная любовь. «Они с отцом были очень разные – и внешне, и внутренне. Но они оба были художниками, личностями прямолинейными и сильными. Оба не терпели неправды и мелочности, оба любили природу – лес, горы, любили друг друга».
Нансен с головой уходит в работу. Он стал послом Норвегии в Великобритании, затем в США. А в 1920-1922 года назначен верховным комиссаром Лиги Наций по вопросам репатриации военнопленных из России. Создал комитет «помощь Нансена» для спасения голодающих Поволжья. Тогда, когда Горький обращался ко всему миру помочь умирающим в Поволжье голодным людям, Нансен, не тратя времени на призывы и ожидания от международных организаций, сам организовал помощь нуждающимся. Он открывал детские дома в России и Украине, спасал армян и русских, писал книги и мечтал о путешествии к Северному полюсу не упряжками и ледоходами, а дирижаблями. С тех пор, как умерла Ева, он всего себя старался отдать людям.
Умер Нансен в мае 1930 года, играя с внучкой на веранде своего дома. Прах его был развеян над Осло так же, как прах его любимой Евы.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.