Зверская любовь

Я больше никогда не полюблю мужчину. Вот усядусь на подоконнике, отвернувшись от него – пусть смотрит на мой коричневый хвостик! И стройную спинку, и мягкие ушки… Изменщик противный!

Откуда он откопал эту мымру? Все ведь у нас было хорошо, жили вдвоем – я и мой Игорек. Ох, золотые были дни! Ненаглядный принес меня с выставки кошек: он туда по случаю с приятелем зарулил, а тут я – Алиса Айгун Алмаз для Анны. Сижу себе в клеточке, смотрю на мир медовыми глазками. Шотландская вислоухая кошечка, полтора месяца, батюшка мой – Интер Чемпион, лучший производитель клуба, матушка – представительница лучших кровных линий Бельгия – Голландия – Германия. Вы бы прошли мимо такого чуда? Игорек прошел было, но тут я на него посмотрела и вздохнула – тесно в клетке, лапки затекли от пятичасового сидения. Он и «пропал»…

Приехали домой, чую – берлога холостяцкая. Пахнет пельменями, колбасой, разлитым когда-то коньяком. И развратом. Ну, в смысле, приходящими женщинами, постоянной конкурентки вроде бы нет. Зашла в ванну – так точно! В стаканчике одна зубная щетка, шампунь только для мужчин, а на тоненькой батарее куча носков. Я осторожно принюхалась – чистые. Ну и ладно: чистоплотный мужик – уже хорошо. Ведь мужчине что нужно? Женщина ласковая, чтобы песенки на ночь пела и мимо лотка не ходила. А с этим делом у меня все в порядке – в питомнике научили. И зажили мы душа в душу.

Любить по-шотландски
— Алиска, совесть есть? Второй пакетик корма за вечер съедаешь.
— У меня был сложный день. Ты целый день где-то пропадал. Понимаю, что на работе, но знаешь ли ты, Игорь, что такое женское одиночество?
— Алиска, ты хоть бы мяукнула…
— Не могу, мы по природе не болтливы. Завел бы сиамку – уже бы залепил уши воском или отвез крикунью к таксидермисту.
— Ну будет тебе обижаться. Ишь, вздыхаешь как тяжко и смотришь, словно понимаешь все. Иди сюда, брюшко почешу.
— О, это всегда с превеликим удовольствием! Ну-ка подвинься, а то целый диван занимаешь…

Каждый вечер мы лежим на диване, Игорек дремлет под бормотание телевизора, а я рассказываю ему о нелегкой женской доле. С утра он на работу – я к окну, проводить милого. Вечером только заслышу его шаги на лестнице – уж тут как тут, слово ласковое сказать, об ноги потереться. За что же ты, любимый, бываешь так жесток? Ну, что молчишь? Кто вчера, выливая мой лоток, брезгливо поморщился и ляпнул:
— Алиска, вроде воду почти не пьешь, откуда же такие лужи напрудить успеваешь?
Из личных резервов. Может, я солнцеед. Влагу и пищу беру из воздуха. М-да, насчет пищи не очень убедительно получается. Хорошо, значит, только влагу.

Иногда Игорек открывает глаза, переключается на музыкальный канал и разглядывает тамошних красоток:
— Ого, какие ножки!
Я в этот момент люто сожалею, что не могу двумя лапами выдернуть вилку адского ящика из розетки. Ну какие там ножки? Всего две, ни шерстинки, да еще и хвоста нет. И ходят не на четырех лапах, а всего на двух. Про то, какие песни они орут дурниной, вообще не хочу говорить. Эх, любимый, не понять тебе, что истинная женщина – теплая, пушистая, в меру прожорливая и безмерно любящая. Тут Игорек понимает, что был неправ:
— Ну, чего завелась? Ишь, мурчит, словно трактор. Ладно, давай мириться. В воскресенье на выставку кошек пойдем? Я тебе ошейник с бантиком надену!
Я ласково бодаю его головой в ладонь, давая понять: ох, дамский угодник! Только ошейник желательно не с бантиком, а с крупным янтарным камушком. Но, увы, последнее от меня не зависит.

«Измена – нет живучей слова…»
Ох, чуяло сердце беду. А может, ворона накликала, что целое утро над окном надрывалась? Вечером Игорек не пришел. Я ходила, нервно мурлыкала, с горя даже половик когтями драла – ну совесть есть? Человек он или животное неразумное? В час ночи перевернула мусорное ведро и назло ему наелась колбасных шкурок – мне будет плохо, а ему стыдно. До четырех утра жалела, что так отвела душу на шкурках: пить хотелось нестерпимо, а вода в блюдце несвежая. Вот она, замужняя жизнь! И некому тебе стакан воды подать! Я заплакала.

А поздним утром дверь распахнулась, и явился мой Игорек собственной персоной. Под руку с какой-то кралей.
— Проходи, Марина, раздевайся, вот тут вешалка. Алиска, ты где? А у нас гостья! Ну-ка, выйди покажись!
— Ага, разбежалась. Вот радость в доме – Марина пришла! Приличные женщины за таких гостей скалкой по голове «причесывают». Может, мне на задних лапах пройтись?
Марина, дурно пахнущая страшными духами, наклонилась и взяла меня на руки:
— Здравствуй, Алисонька! Давай знакомиться. Ой, какие у тебя мягкие лапки! Прелесть, а не кошечка…

А потом эти люди (да звери они, а не люди!) стали готовить обед. Меня с позором изгнали из кухни, мотивируя тем, что я якобы мешаюсь под ногами. К трапезе, правда, пригласили. Марина угодливо предложила кусочек колбаски. Вспомнив свои ночные колбасные мучения, я чуть было не зажала лапами рот и на двух ногах не выскочила в санузел. Но беды только начинались. Игорь открыл бутылку чего-то страшного: шипучего, пахнущего прокисшим виноградом и радостно сообщил:
— Алисонька, теперь Марина будет жить с нами, мы любим друг друга.
А я, чтобы не разреветься, развернулась и вышла.
Теперь я точно знаю, что мужская измена пахнет прокисшим виноградом.

С соперницей под одной крышей.
— Алиска, ну как тебе не стыдно?
— А что я такого сделала?
Марина собиралась на работу, я вышмыгнула навстречу, словно собираясь обнять ее за ноги на прощание, и как бы невзначай зацепилась коготками за колготки. Говорите, последняя пара? Ай-ай-ай, как досадно. А ты, Мариночка, найди себе другого мужика, побогаче, чтобы колготок было, как блошек у дворовых мурзиков. А моего Игорька оставь в покое, он для меня дороже валерьянки… Вечером меня ждала расплата – когтеточка. Эх, Игорь, хоть я тебя и люблю, но ты изверг хуже Шарикова.

— Алиска, да что с тобой происходит? Ты же натуральный вредитель!
— Я-то здесь при чем?
Эта фифа красилась, разложила на диване все свои коробочки, ну я одну лапой и тронула. Коробочка перевернулась, тени рассыпались по всему дивану. Но меня тоже можно понять – я женщина, к макияжу тяготею.

— Да что же это за кошка, сущее наказание!
— Господи, ну что вы опять все на серого валите?
Клянусь, откуда мне знать, что ваша Марина такая пугливая. Ночью она встала по надобности, как поется в песне, не видно не зги. Ну я и подвернулась под ноги. Заорала, конечно, все-таки такая глыба на мягкую пузяку мою наступила ножищей. А эта глупильда испугалась да и шарахнулась об дверной косяк. Хе-хе, я же говорила, что буду драться за своего мужчину!

Что со мной?
О кошачьи боги, что происходит? Почему мне так хочется мужчину? Да не Игоря, от которого пахнет машинным маслом и чипсами со вкусом сыра, а нормального шотландского парня? Чтоб за холку ласково укусил, чтобы чуть-чуть оцарапал, если захочет. Но на безрыбье и Игорь – лучший производитель питомника. Себя не узнаю. Постоянно хочется петь песни про любовь, весну и мужское коварство. Игоря встречаю песнями, Марину «осчастливила» лужей на новых сапогах и всегда тянет сделать гимнастику. Прогнуть спинку, показать всем, какой у меня красивый хвостик и все, что к нему прилагается. Я знаю, это нездоровое питание, сквозняки и неврозы. Видимо, я страшно больна. Возможно, даже смертельно.

Выпустите меня!
Куда вы меня несете? Что это за незнакомая клетка? Вы что, у… усыпить меня хотите? Ах, Алиса-Алисонька, Алмаз для Анны! Кончилась твоя жизнь, головушка садовая. А ведь и толком не пожила, на выставке только тройку раз была! Шутка ли сказать, даже в ветклинике не была, ветеринар Павлик на дом приходит! Что же, Игорь, ты волен делать со мной что угодно. Я тебя любила и поэтому прощаю. Марину береги, хотя нет, не береги. Усыпи и ее заодно, предатель вероломный!

Вот так поворот сюжета! Какой приятный шотландский паренек, сразу видно, воспитан хорошо. Говорите, весна нынче ранняя? Ах, ха-ха, весна — пора любви, а любовь не бывает ни ранней, ни поздней. Предлагаете пожить у вас денек-другой? Не знаю, будет ли это удобно, но если вы настаиваете…

Вчера я съела четыре пакетика корма за день, а Игорь с Мариной только радовались. Видела себя в зеркале: наверное, меня укусил гигант и заразил гигантизмом. В животе постоянно урчит и слышится шевеление. Думаю, там поселились «чужие», как в том страшном фильме, который мне пришлось смотреть, когда Игорь заснул и не выключил телевизор. Постоянно хочется спать и говорить с Мариной. Мне кажется, как женщина, она должна объяснить, почему мне дико хочется колбасных шкурок…

Исходная статья