«Ну это же просто квадрат, черный квадрат, никакое это не искусство, я тоже так могу нарисовать! Как Малевичу удалось стать одним из самых выдающихся авангардистов ХХ века? Почему его картины стоят так дорого? Что в них удивительного?! Это же просто детские картинки?!» Наверняка, вы не раз слышали или сами задавали себе такие вопросы. Действительно, что в них удивительного? Да все удивительно!
И то, что это было не просто изображено впервые, но впервые концептуально обосновано. Эти квадраты, кресты и круги Малевича, выполненные в трех его излюбленных цветах: черном, красном и белом – это не просто фигуры. Это идея, формула, концепция, которая оказалась настолько интересной и популярной в его время, да и сегодня, что мы до сих пор находимся под воздействием этой простой и одновременно сложной и непостижимой магии. Вся современная архитектура вышла из творений Малевича, как курица из яйца. А его супрематизм стал настоящей находкой века.
Супрематизм – термин, придуманный самим художником, обозначает «наивысший, предельный, изначальный», по существу – это отказ от изображения оболочек предметов в пользу простейших форм – основы мироздания. Созданные им фигуры в цвете – это фигуры идеально чистого восприятия, не отягощенного изображением реальных предметов и цветовых комбинаций. Это и есть то беспредметное, первоначальное, априори существующее искусство. Когда понимаешь это, начинаешь видеть гармонию этих форм и красок.
Изображение реальности в живописи Малевич считал «вне художественными элементами», от которых новое искусство должно отказаться. Нужно освободиться от всего наносного и стать чистым. Малевич считал, что настоящая цель искусства – «открытие бесконечного пространства». Не случайно его черный квадрат изображен на белом фоне. Белый – это Вселенная, бесконечность, свет, движение, гармония вечной жизни. Черный – олицетворение покоя, смерти, устойчивости.
Кроме того, важную роль играли не только сами формы, но и цвет. Каждый из них обладает своей энергией. Как писал Малевич: «Черный – знак экономии, красный – знак революции, а белый – чистое действие». По существу, белый, черный и красный квадраты – это путь в собственную глубину, портал в иное измерение, провал в энергетическую бездну каждого из зрителей. Ведь каждый человек думает о чем-то своем, созерцая произведения Малевича. Они приглашают его к раздумью, медитации, извлечению себя из себя. А, как вам такое предложение?
Впрочем, не все желают путешествовать в НИЧТО через НИЧТО. Говорят, смотреть на картины Малевича нужно, полностью отключая мозг, оставляя только чувственное восприятие, ощущение, как будто с нуля, из пустыни небытия. Не всем удается, между прочим. И человек скатывается в обывательское «ерунда» и «я тоже так могу». Кстати, подделок «Черного квадрата» Малевича существует бесконечное количество, но никто, даже он сам, сделав несколько копий, не смог повторить того энергетического сгустка идеи, который вышел в первом случае. В «Квадрате», написанном в 1915 году. С помощью ультразвука ученым удалось установить, что эта первая картина была написана поверх двух других, содержащих изображения фигур разного цвета, выполненного в силе кубизма. Так может быть, секрет «Черного квадрата» именно в этом, в том, что под ним находятся два других рисунка, две иные идеи, закрашенные густым черным цветом изначальной пустоты?
Самое настоящее, по мнению художника, безлико, безОбразно, беспредметно, так как дает возможность оттолкнуться и ощущать чистое переживание, суть, не искаженную ничем. Казимир Малевич вообще любил все неожиданное, ему, видимо, хотелось удивлять окружающих и самого себя. Чего стоит одна его книга, которая носит название «Лень как действительная истина человечества».
Так бывает и в обществе, с людьми, когда они абстрагируются от внешнего вида и чувствуют другого человека всем сердцем, его душу, его сущность. Будто у них открываются глаза иного рода. Ведь наша внешняя оболочка – лишь жалкая маска, скрывающая наше истинное лицо. Самое важное невозможно разглядеть глазами, можно только почувствовать. То же самое и с картинами Малевича. Они исключают поверхностный взгляд.
Но изначально, для того, чтобы донести до людей эту свою прекрасную идею, Казимиру Малевичу пришлось потрудиться. И сделал он это, как сейчас бы сказали маркетологи, вполне рекламным способом эпатажного продвижения. А началось со съезда футуристов, громкого манифеста нового искусства и с алогичной оперы молодых новаторов, которую бредовый поэт Алексей Кручёных, композитор Михаил Матюшин и декоратор Казимир Малевич поставили в Санкт-Петербурге, назвав ее ни много ни мало, а «Победой над солнцем». Необычный свет, декорации, шумиха, которую они подняли вокруг этого события сыграли свою привлекающую внимание роль. А дальше дело техники – удар по мозгам и эмоциям! «Как это неожиданно! Как это глупо, нелепо, вопиюще! Какой кошмар! Какой восторг! Удивили!» Хроматическая диссонансная музыка, либретто в виде кручёновской зауми и вопиюще карикатурное оформление персонажей сделали этот спектакль действительное «пощечиной общественному вкусу». Именно тогда и появился тот пресловутый черный квадрат. Главная идея оперы – воспевание нового.
«Опера имеет глубокое внутреннее содержание, издеваясь над старым романтизмом и многопустословием вся Победа над Солнцем есть победа над старым привычным понятием о солнце как о красоте», – так определил смысл оперы Матюшин.
А Малевич в статье «Театр» сообщил о ней вот что: «Звук Матюшина расшибал налипшую, засаленную аплодисментами кору звуков старой музыки, слова, и буквозвуки Алексея Крученых распылили вещевое слово. Завеса разорвалась, разорвав одновременно вопль сознания старого мозга, раскрыла перед глазами дикой толпы дороги, торчащие и в землю, и в небо. Мы открыли новую дорогу театру».
Открыть новую дорогу художник мечтал с детства. Казимир Малевич родился в пригороде Киева в многодетной польской семье. Сам Малевич считал себя то поляком, то украинцем, многие свои статьи писал на украинском языке. Дома разговаривали на польском. В историю искусства, тем не менее, вошел как русский художник и большинство его картин храниться теперь в Третьяковской галерее, то есть в Москве. Мне кажется, он был гением Вселенной. А Вселенная эта не имеет национальности, она принадлежит всему человечеству и называется искусство.
Долгое время Малевич жил и в Курске, и в Витебске (Беларусь). Первые годы жизни его впечатлительный взгляд ловил простые и яркие краски украинской природы, росписи сельских церквей и мазанок с гармоничными сочетаниями цветов и форм, впитывал сюжеты крестьянского быта.
В курский период своей молодости он женился на девушке с таким же именем – Казимира, и она родила ему двоих детей: мальчика и девочку. Впрочем, Малевич не был хорошим семьянином. В 1909 году он едет в Москву в поисках себя и нового искусства, разводится и тут же женится вновь. Размашистые мазки в стиле импрессионистов, вскоре сменяются его предсупрематическими работами из крестьянской жизни, так называемый, «заумный реализм». Это необычные, резкие, гипертрофированные очертания фигур, необычные формы и цвета. В этих картинах чувствуется какая-то невероятная сила: в цветовых решениях, интенсивности красок – как будто художник нарочно деформирует рисунок и композицию своим грубым волевым напором.
Затем произошло увлечение Малевича кубофутуризмом и проба себя в этом направлении. Но ему все время как будто было тесно в чужих рамках. Они не давали ему до конца выразить свою собственную, угаданную им бесконечность. В этот период он будто переживает момент борьбы контрастных форм и цветов, учится находить в этом столкновении закономерность и гармонию.
Затем, будто рубеж между кубофутуризмом и супрематизмом появляется его знаменита картина «Корова и скрипка», картина-манифест, картина-формула, с помощью которой он хотел разрушить догмы старого искусства. На обороте картины (Малевич всегда писал на обороте картин пространные объяснения своим работам) было написано: «Алогическое сопоставление двух форм – «корова и скрипка» – как момент борьбы с логизмом, естественностью, мещанским смыслом и предрассудками. К.Малевич».
То есть он на этой картине столкнул «заумный» и кубофутуристический реализм. С этого момента в творчество входит супрематизм.
В 1927 году уже после работы уполномоченным по новому искусству в Витебске, создав множество работ в новом стиле и обосновав его во множестве искусствоведческих работ, Малевич добивается выставки за границей. Он едет в Германию. И буквально ошеломлен приемом, который ему оказывают там. Он не ожидал, что его новое искусство найдет такой одобрительный отклик и понимание. Наверняка, если бы он остался тогда за границей, как это сделал в своей время его сначала друг, а потом художественный соперник Марк Шагал, то его творческая и человеческая жизнь сложилась бы совсем по-другому. Но дома ждет семья, жена, дети, Родина.
Казимир Малевич решает возвратиться в Россию, отказываясь от возможности остаться и работать тут, но оставляет все свои работы знакомому немцу. К счастью, тому удалось сохранить их даже во время фашистского режима, хотя Гитлер считал авангардистов представителями дегенеративного искусства и заставлял уничтожать подобные произведения искусства.
Видимо, Малевич предчувствует, что вскоре его супрематические идеи, его творения, да и он сам, будут подвергнуты остракизму и на родине. Но рискнул вернуться. И был арестован прямо на вокзале. Потому его отпустили. Затем начались гонения на футуристов, и его арестовали в 1930 году вторично. Малевича пытали в Ленинградском ОГПУ. Под давлением ему вспрыскивали воду в мочегонный канал – требовали признаний в шпионаже. Позже у художника развилась болезнь простаты, из-за которой Малевич и умер в 1935 году.
Но все-таки умер он не в застенках, а в своей постели и даже смог сложить завещание о том, чтобы ему устроили супрематические похороны в супрематическом гробу. И они, действительно, состоялись, хоронили художника с почестями, как не хоронили даже известных чиновников. Некоторые предполагают, что это не случайно, что есть какие-то тайные связи Малевича с разведкой, что он купил себе эти похороны, предварительно оплатив золотом свою неприкосновенность. Достоверных доказательств этой версии, похоже, не существует, как и окончательных трактовок его творчества и полного раскрытия секрета притягательности его «Черного квадрата». Была ли это грандиозная мистификация гения, был ли это умелый маркетинг или проникновение в первозданную тайну чистого искусства? Каждый из нас по-своему отвечает на этот вопрос. Но разве это не здорово?! И разве не в этой недосказанности заключена главная тайна Малевича?
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.