Рената Пиотровски отвечает в большом интервью Гавриила Гордеева

Гавриил, каждый год твои проекты входят в десятку лучших. В чём причина?

Жизнь вместе со зрителем — быть с ним на одной волне, понять информационное поле. Задача — не приклеиться к трендам, а понять их истоки, смысл и продолжительность. В этом сложность продюсерской работы. «Трендхантерство» — фикция. Есть люди, отслеживающие новые тренды, но нужно просто ощущать волну актуальности. Это не про хайп, провокацию, скандал — это понимание зрителя. Поймав острую тему, легко скатиться в провокацию — сиюминутный успех без вечности.

Сегодня многие создают контент для молодёжи. Кем является целевой аудиторией?

Почти никто не снимает про и для них фильмы. Например, наши «Трасса», «Лихие», «Мамонты» — это всегда истории нескольких поколений. Сейчас молодёжь, мне кажется, очень интересуется этим жанром. true crime Фильм «Чикатило» интересует преимущественно молодых зрителей. «Постучись в мою дверь» в Москве привлекает как взрослых женщин, так и молодежь из-за актуальной для сегодняшнего дня истории. «Волшебный участок» интересен нескольким поколениям, а «Юг» смотрит не только молодежь — его предпочитают молодежь, женщины и семьи. То же касается тренда на сказки и фэнтези.

Зачем нам эта альтернативная реальность: «Министерство всего хорошего», «Охотники за призраком» и «Волшебный участок»?

Мы всегда любили сказки. Успех сказки не в том, чтобы уйти от реальности, а в том, чтобы подключить зрителя к его желаниям и потребностям, которые основаны на культурном коде. Сказка должна правильно ложиться на мироощущение человека, а не искажать его. Меня раздражает, когда люди думают, что для сказки достаточно смешать мифологию разных стран, религию и язычество, Бабу-ягу и Европу — это простая каша, которую детям часто предлагают исключительно за счет яркости и экшена. На фоне успеха «Волшебного участка» мне приходит много таких сценариев: там и ведьмы, и боги, и домовые. Вот в «Волшебном участке» этой каши нет — он стал не глянцево-диснеевским проектом, а масштабным взрослым, таким хулиганским «Дэдпулом» среди русских сказок.

Вы как одни из первых ступили на эту фантазийную землю — не испугались и не ошиблись.

Действительно, испытали разные варианты различной сложности, прежде чем нашли удачный. Проект «Волшебный участок» стал сильным и продолжит развиваться в следующем сезоне. Также с коллегами успешно запустили сериал «Последний богатырь. Наследие».

В новом сезоне появятся «Аутсорс» о тюремном надзирателе, «Урок» о бывшем наркомане и «Улица Шекспира» о изгнанном цыгане. Будут ли это герои нашего времени?

Красивая выжимка, но все не совсем так. (Улыбается) Год начинается с «Охотников за призраком» — классная мистическая, приключенческая история, подростковый фэнтези-триллер, но при этом со взрослыми отсылками к «Ночному дозору», например. Это бытовая магия, которая для русского зрителя — как продолжение фольклора, ведь наши богатыри были из народа. И сверхспособности для нас — это не у героя, невесть откуда прилетевшего, а это рядом, в соседнем доме. А внутри — еще и геройская история о том, как мальчик пытается спасти свою маму, и ребенок оказывается гораздо более мотивированным, чем взрослый, для спасения мира. Зрители любят таких молодых героев — вот им и посвятим год.

Для вас каждый проект значим с точки зрения развития слушателей? Цель — диалог, а не просто популяризация?

Наш контент — это диалог с молодым поколением, не нравоучительное изложение, а настоящий разговор.

То есть не в стиле «Мойдодыра» — ах ты, злой, ах ты, нечистый, — а мягче и добрее?

По мотивам «Мойдодыра» вполне возможно создать захватывающее фэнтезийное кино.

Но с элементами фильма ужасов…

У нас хорроры непопулярны, потому что страшно нам не нужно. Ужасы есть и в комедиях, и в драмах, и в детективах. Это не наша культура. Мы любим мистику и приключения с элементами ужасов, но не чистый испуг ради испуга. Диалог получается, когда разговариваешь на вечные темы.
История узников — вечная. История преступления и наказания — вечная. Это классика! Что помним из живописи со школы? «Грачи прилетели», «Утро в сосновом бору» и «Не ждали». А «Не ждали» — тоже про узника, который вернулся. Всегда интересовало людей: виноват или не виноват, справедливо ли наказан…
«Аутсорс» — это про вопросы справедливости: готов идти по пути справедливости, правильной ли справедливости хочешь? «Аутсорс» стал победителем фестиваля «Новый сезон». Это искренняя реакция зрителей и индустрии. Никто не ожидал, что можно с художественной точки зрения говорить на такие темы. Много там иронии, через которую видны самые страшные проблемы и сложные мысли и смыслы.

Название улицы «Шекспира» — это тоже отсылка к нашему культурному коду?

Мы любим приключения. Будулай навсегда в нашем сердце. И даже «большой куш» Гая Ричи — часть нашего культурного кода. Цыган из «Неуловимых мстителей» тоже у нас на подкорке, нам духа авантюризма не хватает, таким героям нужна наша вера. Нужен герой, готовый отказаться от своих корней, но в трудную минуту вернувшийся к истинным ценностям семьи. Внутри — история о смелости наших детей, которую нужно направлять. В «Улице Шекспира» я смотрю на Дмитрия Чеботарева и сам хочу красные сапоги носить, на лошади кататься, а с третьей серии — еще и танцевать! Меня как пацана заводит детективно-криминальная героика, а для женщин там много любви, которую и мужики не стесняются смотреть.

Среди мужчин, которых вы увидите в проектах этого года: Иван Янковский, Даниил Воробьев, Артем Быстров, Дмитрий Чеботарев и Юрий Борисов.

Поколение талантов! Среди них Егор Кенжаметов, Савелий Кудряшов, Никита Кологривый, Влад Прохоров, Ярик Могильников, Аскар Ильясов, Денис Власенко, Лев Зулькарнаев, Слава Чепурченко, Данил Стеклов, Эльдар Калимулин и Илья Лыков.

«Лихие» показали пример молодежи, и часто сравнивают с «Словами пацана», которые взрослые так и не оценили.

В «Лихих» нет романтизации: сразу ясно, что всё плохо. У нас проблема в том, что к 90-м мы относимся так, будто нашим родителям не оставался выбора, а на самом деле они имели его и делали неправильно. Но никто этого признать не хочет. В «Лихих» герой осознает, что тащит себя на дно, и своего сына. Мы постоянно пытаемся соревноваться с прошлым, а нужно забыть о нём. Нельзя, чтобы после фильма о 90-х оставалось ощущение «ах, как было классно». Наши бабушки и дедушки победили в Великой Отечественной войне — и они всегда говорили: не надо возвращаться к этому ужасу, нужно сделать все, чтобы это не повторилось. И я рад, что мы меняем интонацию, с которой говорим о 90-х. В целом стараемся говорить об актуальном, но серьёзно.

Самое актуальное событие — история про телефонных аферистов под названием «Мамонты».

В этом произведении поднимается тема вечных ценностей: для эффективного противостояния мошенничеству необходимо укрепить семейные связи. По сценарию: пока семья не потеряет значительную сумму, они не объединяются. Нам не свойственна взаимная поддержка как в радости, так и в горе. Я говорю не о глобальном масштабе, а об умении поддерживать близких в собственной семье. Меня радует коммерческий успех проектов, задуманных для диалога с целым поколением. Это свидетельствует о подтверждении гипотез: зрителям необходимы вечные ценности в кино.

Хотелось спросить «свою ячейку»: не пролила ли ты слёзы, когда затворились? ComedyClub, — но узнала, что это было обманное промо, и Comedy Club Живет и здравствует! По-прежнему актуален ли этот формат через 19 лет?

У него появилось новый импульс — и я с большим энтузиазмом отношусь к проектам Гарика Харламова! Ему удалось вернуть жизнь как старым, так и новым направлениям.

Что вызвало такой интерес к российскому актёру Юрию Борисову после выхода фильма «Анора»?

Юра талантлив, поэтому это его сфера деятельности. А вот кино — достаточно посредственное. Если его называют одним из лучших авторских фильмов сейчас в Европе, у меня возникают вопросы к уровню зарубежного кино. В какой-то повестке настолько заварились, что не могут создавать нормальное сценарное кино.

Вы много сценариев изучаете? Как будущий зритель?

В роли продюсера я представляю визуальные образы и размышляю над чувствами, которые они вызывают. Мои слезы во время чтения сценария – результат увиденного, а не самого текста. Новые интерпретации классики приветствуются, но важно не играть с текстом, а действовать как деструктор, сохраняющий его суть.
Например: Вася Бархатов поставил «Фауста», перенеся действие в ресторан во время юбилея. Мефистофель в кожаной куртке грабит заведение, беря заложников и совершая насилие. Текст оперы не изменен, суть остается прежней – вопрос спасения тот же.

А что будет, если режиссер по-другому рассмотрит сценарий по сравнению с вашими видениями?

Способный режиссер постигает суть, зритель видит многогранность, но истину одну. Согласие в основе – важность сближения с автором или продюсером. Далее происходит тонкая доработка смыслов, полировка сценария для зрителя. Это не правка текста, а философское продюсирование.

Вы отдаёте ему свою энергию и время, а затем пытаетесь продать чувства — как уговорить аудиторию заплатить за это?

Мы стремимся к тому, чтобы каждый, кто оплачивает контент на онлайн-платформе, был уверен в его ценности и не сожалел о потраченном времени.

Если вы — торговцы чувствами, какая главная эмоция ждёт нас в 2025 году? Okko?

Эмоция – это первый этап, а чувство значительно сильнее эмоции. Главное чувство этого года, по-моему, будет чувством возвышенного. Именно то, чего нам не хватает. Мы перестали воспринимать искусство, хотя желаем этого. И когда это удаётся – у нас мурашки, слезы.

Воспитанием не только публики занимаетесь, но и своих наследников. Как отца вы себя видите?

Постоянно переосмысливаю: здесь поступил правильно, здесь — нет, здесь успел исправиться… Старшей двадцать лет — воспитывать её уже не приходится, младшему год — и самое время… Как отец, собой полностью доволен (скорее, всегда недоволен), но стараюсь дать семье то, чего у меня не было. Рос без отца, с семи лет с отчимом, который был для меня папой. Стараюсь, чтобы в моей семье было по-другому — при этом слежу, чтобы не перегнуть палку. Недосказанности со своим батей есть у каждого мужчины. Проблема отцов и детей — вечная. Но сейчас мы проявляем к детям излишнее опекунство, думая, что так закроем свои проблемы. Но свои проблемы ты должен закрывать со своим отцом, а не со своим сыном, иначе это снова соревнование с прошлым.

Прийти к согласию бывает трудно. Семьи прошлого года показали, что некоторые люди не хотят отстаивать свои отношения и браки. Что это значит?

Люди без ценностей разводятся. Браки 90-х и нулевых — браки времени, когда мало кто нашел истинной любви. Непонимание этого слова — «любовь». Слово “партнер”, которое уничтожает слово “любовь”… Мне кажется, этому поколению не хватило духовной образованности. Готов ли ты обвенчаться? Готов ли осознать, что ты с этим человеком навечно? Смотрите, сколько всего доступного вокруг, а мне с ним / с ней всю жизнь? Если бы я в восемь лет не пошел в клуб УВД смотреть “Унесенные ветром” с Вивьен Ли, отношение к любви у меня было бы другое. Или если бы не прочитал “Мастера и Маргариту”…

Какими достижениями гордится человек, и чего ему не хватает для полного счастья?

Мечта моя противоречит моим размышлениям о необходимости оставить прошлое позади. Хочу показать бабушке с дедушкой, где я сейчас. Хочу показать папе родному. И это чувство не покидает меня. Мне как будто требуется оценка самых близких людей, хотя я и осознаю, что Господь видит все и доказывать ничего никому не нужно.