Потрясающий писатель, которому никогда не жилось хорошо в материальном мире. И который сумел создать свой собственный удивительный и блистающий мир, мир ирреальной мечты.
Две жизни, два человека, два образа слились в одной тяжелой и странной судьбе последнего русского романтика — Александра Грина.
Александр Степанович Гриневский (полное имя писателя) с детства грезил о море и приключениях, но ему выпало родиться в семье прагматиков. Мать заставляла нерадивого мечтателя заняться чем-нибудь полезным и напророчила ему жизнь в нищете и бедствиях. А отец вместо того, чтобы поддержать мечту о мореходке, сдал сына в солдаты.
Грин был идеалистом и мечтателем, не способным жить по указке. Первый свой побег он совершил в 16 лет, уехав из родной Вятки в Одессу.
Огромные корабли, вольный морской воздух и бескрайнее море манили его. Он мечтает быть капитаном дальнего плавания. А его не берут даже матросом. Потому что хлипок и долговяз, ничего не умеет, ничего путного не обещает… Кем только ни приходилось работать юноше, чтоб не умереть с голоду в чужом городе! Грузчиком в порту, рыбаком, золотодобытчиком… Его настойчивость все-таки однажды помогла попасть в качестве матроса на дальноходное судно. Но капитана из Александра Гриневского не вышло. Да и матроса — тоже. Жестокая морская болезнь свалила его и не отпускала до самого конца путешествия.
Попав с помощью «любящего» отца в солдаты, Грин и тут не находит себе места. Он бежит из армии. Помогают в этом его новые друзья – эсеры.
Так начинается в жизни Грина период увлечения революционными идеями. Нелегал Александр Гриневский становится заправским революционером, получает партийную кличку Алексей Долговязый и все причитающиеся дополнения: явки, пароли, подкопы и побеги. Романтика! Правда, неизвестно, что его привлекало больше – планы террористов или стройная фигурка Кати Бербегаль, дочери народовольца, профессиональной революционерки со странной партийной кличкой Киска.
Парень влюбился бесповоротно. Он мог выполнить любое ее поручение. На словах не отказался и от совершения террористического акта. Но когда дошло до дела, понял, что совершенно не способен убить человека. Его схватили, и он попал в севастопольскую тюрьму. А пламенная Катя Бербегаль теперь уже для него строила планы побега, даже закупила парусник, чтобы переправить пленника из города. Но планам этим не суждено было осуществиться, будущий писатель просидел в тюрьме два года.
К счастью, он не терял времени даром. Тут он написал первые свои романтические революционные рассказы. Прочитав их сокамерникам, с удивлением обнаружил слезы на их грязных щеках. «Да у тебя талант, Гриневский!» — восклицали они. И это первое признание, которое получил хронический лузер Александр Гриневский, сделало его писателем. Свои рассказы он стал подписывать мальчишеской кличкой – Грин.
Выйдя из тюрьмы, Александр Грин решил продолжить писать и жениться на Кате. Они прожили в гражданском браке 4 года. Он любил ее, а она любила революцию и не собиралась бросать дело ради создания уютного гнездышка с сомнительным писателем.
Катя смеется над предложением Гриневского бросить революционную борьбу, он в ярости. И сам не понимает, как выстрелил в неё. К счастью, Киска осталась жива и простила пылкого возлюбленного. Но игра в революцию для Александра Грина закончилась. Хотя он еще долго по инерции плыл в революционном потоке чужеродной идеологической щепкой. Единственное, в чем он мог быть полезен эсерам, — агитация. Это пламенные статьи, листовки, призывы. Очень скоро он убедился в истинном обличии революции и перестал писать так, как требовалось. В стране царили голод, разруха, смерти, грабежи. Практически разочаровавшегося в революционных идеях Грина настигают новые аресты и новые побеги.
В один из таких тюремных периодов он знакомится с последней мечтой революционного романтика – своей первой венчанной женой Верой Абрамовой.
О, это была поистине романтическая история! Двадцатичетырехлетняя учительница, помогавшая Красному Кресту и сочувствующая революционерам, согласилась играть роль так называемой тюремной невесты. Это были девушки, которые добровольно навещали в тюрьме политических заключенных, поддерживали связь с ними, выдавая себя за их невест.
Прекрасное хрупкое создание покорило угрюмого арестанта с первого взгляда. Он поцеловал подставную невесту так искренне, что роман не мог не случиться. Свадьба тоже была настоящей, их венчали прямо в тюремной церкви. И Вера Абрамова, увлеченная личностью пламенного романтика, отправилась с ним на место ссылки в Архангельскую губернию.
Они прожили 7 лет. Намного позже выяснится, что Вера хотела спокойной семейной жизни в уютном доме, с вещами и мебелью. А начавший после освобождения новую жизнь Гриневский ничего толком не умел, кроме писания романтических рассказов. В нем будто жили два человека: один – идеальный романтик, светлый, солнечный и где-то даже нежный, другой — нелюдимый, неулыбчивый, суровый «дрессировщик тараканов», часто впадающий в запои и безобразно ведущий себя в состоянии опьянения. После суровой тюремной юности теперь его манили богема: развлечения, игра, яркий мир искушений, которому он не мог сопротивляться. Вера не смогла с этим мириться и ушла от Грина.
Писатель остался один. Без постоянной работы, без денег. В голодном послереволюционном Петербурге. Действительность давила и угнетала его. Но из этого жизненного сора, из многочисленных зуботычин, которые ему посылались в этот период, рождалась удивительная проза последнего русского романтика. Именно тогда он начал свою знаменитую повесть-феерию «Алые паруса».
Последнюю свою Музу, Нину Миронову, Александр Грин встретил случайно в 1918 году. Первое знакомство было мимолетным и почти не запомнилось. Он написал тогда Нине ни к чему не обязывающий стишок: «И вы, дорогая, являетесь мне, как солнечный зайчик на темной стене».
Впрочем, стихотворение Нина сохранила и вспомнила, когда они увиделись в 1921 году и начался их настоящий роман. Грину уже было под сорок. Он познал многих женщин, называл их «розовыми хищницами» и, пожалуй, уже не верил в романтические чувства. А тут чудо! Она удивительно, чертовски хороша. А он почти старик, морщинистое лицо которого похоже на «смятую рублевую бумажку». После первой их близости Нина нежно подоткнула ему под ноги одеяло. И Грин расплакался, как ребенок. Никто и никогда так не заботился о нем.
Она и правда приняла писателя со всеми его недостатками — двойным обличием, татуировкой на груди, пьянством, от которого увезла Грина в Крым. Она будто охраняла его от него самого. По совету врача, приписавшего Нине сердечный приступ и необходимость жить на юге, Грин вынужден был увезти ее туда, куда всю жизнь стремилась его душа. Сначала в Феодосию, потом в старый Крым.
Когда ему в 1924 году выплатили гонорар за роман «Блистающий мир», он предложил жене: «Давай сделаем из гонорара не комоды и кресла, а переселение в «город цветов, тишины и руин».
Ласковая Китася, так называл ее Александр, согласилась. И сделала последние годы писателя по-настоящему спокойным и счастливым периодом вдохновенного творчества.
К сожалению, советская власть не приняла писателя Грина с его чудаковатым модернистским стилем, фантазиями и сказочными мотивами, далекими от жизни. Он не откликался на призыв эпохи, и эпоха мстила ему. «Дайте что-то на темы дня!» — просили издатели. Но на темы дня он писать больше не умел, только на темы души, которая была не интересна советской власти. Работал много, но печатать перестали.
М.Шагинян писала тогда: «Несчастье и беда Грина в том, что он пишет не о подлинной романтике социализма, а о романтике сказки, да еще с капиталистическим уклоном». А Грин признавался другу: «Я пишу о бурях, кораблях, любви, о судьбе, тайных путях души и смысле случая. И о карнавалах, дуэлях. К весне я кончу «Бегущую по волнам»…
Последние годы жизни писатель жил впроголодь, в очень простом доме с земляным полом. В 1931 году он приехал из Москвы и грустно сказал жене: «Все, больше печатать не будут».
Книги его стали изымать из библиотек. И стало совсем грустно. В конце жизни в отчаянии он пишет в Союз писателей: «Мне 51 год. Здоровье вдребезги расшатано. Материальное положение выражается в нищете… Помогите…» Но ответа не последовало.
Может быть, как раз в это время Лидия Сейфуллина выступала на правлении Союза писателей с такими словами: «Грин – наш идеологический враг. Союз не должен помогать таким. Ни одной копейки принципиально».
Последний романтик умер от скоротечного рака 8 июля 1932 года. Перед смертью исповедовавший писателя священник спросил:
– Примирились ли вы со своими врагами?
– Батюшка, если вы имеете в виду большевиков, то я к ним равнодушен.
На его похоронах не было ни одного собрата по перу. Может быть, потому, что он понял самое важное в жизни, то, чего никакой большевизм не способен замутить.
«Лелейте мечты», — любил повторять Грин. Ведь «запрещать мечту — значит не верить в счастье, а не верить в счастье — значит не жить»… И «пусть тебе в жизни придется видеть много не алых, а грязных и хищных парусов», не переставай мечтать. А лучше «научись делать чудеса своими руками».
Мне кажется, несмотря ни на что, ему самому посчастливилось прожить удивительно яркую жизнь, а его мечты стали мечтами миллионов.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.