Всякому, кто читал знаменитых «Трех мушкетеров» Александра Дюма или смотрел одну из многочисленных экранизаций этой книги, памятен пылкий роман между французской королевой Анной Австрийской и блистательным герцогом Бэкингемом, которым чинил всяческие козни коварный кардинал Ришелье…
Но мало кому известно, что был и другой, несостоявшийся роман — между королевой и самим кардиналом…
От любви не зарекаются
К началу нашей истории Ришелье, первому министру Франции, едва исполнилось сорок лет. Он был хорош собой: алое кардинальское облачение оттеняло бледность узкого лица, обрамленного черной, ниспадающей густыми локонами шевелюрой; высокий, мощный лоб, чуть приподнятые брови, длинный, с горбинкой, тонкий нос, волевой рот… Пронзительный, всепроникающий взгляд больших серых глаз придавал лицу Ришелье суровое и, как отмечали современники, вместе с тем приветливое выражение. Чаще всего в этом взгляде читались ясность и спокойствие уверенного в себе человека. Глаза его вообще обладали некоей завораживающей силой, особенно действующей на женщин…
Он никогда и никого не любил, ни с кем не заводил дружбы. Но, как известно, нет правил без исключений. Однажды (случилось это на исходе 1624 года) герцог, к великому своему удивлению, осознал, что в его сердце возникла пылкая страсть к жене Людовика XIII — красавице Анне Австрийской, чьим духовником он стал с первого же дня пребывания испанской принцессы на французской земле.
Анна и кардинал
Предоставим слово одному из первых биографов Ришелье, аббату де Пюру: «Анне Австрийская находилась тогда в расцвете красоты. Отливавшие изумрудом глаза были полны нежности и в то же время величия. Маленький ярко-алый рот не портила даже нижняя губа, чуть выпяченная, как у всех отпрысков австрийского королевского дома Габсбургов, — она была прелестна, когда улыбалась, но умела выразить и глубокое пренебрежение. Кожа ее славилась нежной бархатистой мягкостью, руки и плечи поражали красотой очертаний, и все поэты эпохи воспевали их в своих стихах».
При дворе уже давно поговаривали о неладах в королевском семействе. Поначалу юный супруг (напомню, в 1615 г., когда был заключен брак, обоим венценосцам было по четырнадцать лет) боготворил молодую жену. Однако юношеский пыл быстро иссяк, и король вскоре отдалился от Анны, предпочитая общество лошадей, охотничьих собак и ловчих птиц.
Фрейлины и статс-дамы нашептывали: вокруг столько кавалеров, которые готовы охотиться не только на кабанов и оленей! И первый из них — кардинал Ришелье. Как вспоминала доверенная фрейлина королевы Эстефания, однажды Анна кокетливо заметила: «Какая там любовь! Кардинал сух, желчен и, вероятно, вообще не умеет веселиться. Ей-богу, если эта живая мумия станцует сарабанду, я буду готова на многое…»
И что же? Услышав эти слова, Ришелье сбросил сутану и сплясал на глазах у всех. Да как! Двор ахнул… Разумеется, на страницах «Трех мушкетеров» этому эпизоду места не нашлось, между тем он свидетельствует, сколь глубокой была охватившая кардинала страсть! Рискуя карьерой, всегда сверхосторожный и предусмотрительный Ришелье даже написал королеве, в самых пылких и неосторожных выражениях излив на бумаге свои чувства. И та, истосковавшаяся по любви, не устояла…
Увы, дело ограничилось лишь несколькими тайными свиданиями. И всякий раз по их окончании преданная Эстефания заставала повелительницу в слезах, теряясь в догадках о вызвавшей их причине. В конце концов кардинал устал и охладел, вместо пылкой красавицы обнаружив в королеве беспричинную плаксу…
Любовь и кошки
На самом деле слезы вовсе не были беспричинными. От своих предков Анна Австрийская унаследовала не только знаменитую «габсбургскую губу», но и достаточно серьезный недуг, в те времена представлявшийся непонятным, хотя и аристократичным (слово «аллергия» еще не было тогда в ходу).
Если помните, в романе Дюма наперсницей королевы была кастелянша Констанция Бонасье — фигура, казалось бы, для подобной роли отнюдь не подходящая. Но только на первый взгляд. Дело в том, что прикосновение к телу даже тонкой льняной ткани вызывало у Анны Австрийской столь сильное нервное раздражение, что она падала в обморок… Она могла носить лишь белье из тончайшего полупрозрачного батиста. Много позже кардинал и первый министр Джулио Мазарини, преемник и бледная тень Ришелье, преуспевший, однако, там, где его предшественник потерпел столь жестокое поражение, шутил: «В аду, дорогая, вместо раскаленных сковород вам просто застелют постель полотняными простынями». Не зря говорят, что прототипом героини андерсеновской «Принцессы на горошине» послужила именно Анна Австрийская…
Не выносила королева и запаха многих цветов — особенно роз. Именно в силу аллергии она физически не могла терпеть рядом с собой мужа, чей костюм нередко благоухал псиной — по тем временам запах для увлекающегося охотой мужчины вполне обычный.
Не отличался крепким здоровьем и Ришелье. С юных лет его преследовала загадочная хворь, проявлявшаяся в воспалении суставов, головных болях и слабости, на недели, а порою и месяцы приковывавшая Ришелье к постели. Все старания ученых медиков оказывались тщетными. Облегчали страдания лишь тишина, полутьма, прохладная повязка на лбу и… кошки, населявшие Пале-Кардиналь.
Говорят, что хвостатые питомцы способны облегчать своим хозяевам течение многих болезней. Видимо, Ришелье тоже прибегал к помощи четвероногих «терапевтов». Однако «лечение» это влекло за собой неизбежное побочное следствие — вездесущую кошачью шерсть… Оседая на одежде кардинала, она вызывала у Анны Австрийской острую аллергическую реакцию.
Да, банальная аллергия победила нарождавшуюся любовь и не позволила взаимному влечению королевы и кардинала вылиться в роман, способный, может быть, поменять ход истории.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.