— Опять Андрей вчера пьяный пришел, — жаловалась Настасья свекрови, — Cегодня перегаром от него за версту несет. Дети на руки не идут, прячутся.
Зинаида будто не слышала того, что говорила невестка, продолжая возиться на грядке.
— Чем мужа корить, помоги-ка лучше лук дергать, — сказала она, не отрываясь от работы.
— Мам, да вы что? Андрюшка скоро алкоголиком станет, а вы о каком-то луке речь ведете! Я уйду от него, слышите, к мамке в город уеду! И детей заберу! — Настасья совсем распалилась. — А вы тут оставайтесь со своим луком!
Она развернулась и пошла в сторону дома. А Зинаида выпрямилась, глядя ей вслед.
«Невестка, конечно, устала жить с моим непутевым сыном, — смахнув слезу, думала Зинаида. — Пошел Андрюшка по стопам отца. А тот частенько прикладывался к самогону, пока не довел себя до могилы. Умер рано, еще и пятидесяти не было. Но сын дал слово никогда не притрагиваться к бутылке. И до двадцати лет ни капли в рот не брал. Все говорил, что не хочет быть таким, как отец. По детству-то насмотрелся на его концерты».
Вспомнила Зинаида, как вернулся Андрей из армии, красивый, высокий. Понятно, что девки глаз с него не сводили. А он только и сказал матери: «Поехали в город, невесту сватать». Что ж, сын сам выбрал, значит, так тому и быть. Каравай хлеба испекла Зинаида, курицу зажарила. Андрей купил шампанского и букет цветов.
Будущие сваты жили небогато. Да и сама Зинаида к роскоши не привыкла. И даже порадовалась, что выбрал Андрей ровню. Настасья ей понравилась — скромная девчонка, только что восемнадцать исполнилось. А сын как на нее смотрел! Поняла, Зинаида, что тут любовь. И когда родители Настасьи запротивились скоро ее замуж отдавать(говорили, что, мол, пусть лучше друг друга узнают, только полгода, как знакомы), будущая свекровь заверила, что не обидит невестку, а раз надумали, то что ж тянуть. И с какой благодарностью на нее глянули и Андрей, и Настасья. Это потом понятно стало, что со свадьбой надо было спешить, чтобы все, как у людей, когда через шесть месяцев появились на свет близнецы Ромаша и Илюшка.
Зинаида невесткой была довольна. Настасья с любой работой по дому справлялась, да быстро все делала. Даже когда была на сносях, все не хотела отдыхать. Уж ее свекровь насильно заставляла прилечь: ноги-то отекали, и живот большущий — того и гляди, родит раньше срока. Но близняшки родились точно в срок, как и говорили врачи. Славные мальчишки по два с лишним килограмма. Ой, и радости было!
Вот тогда-то Андрей в первый раз и выпил. На работе уговорили: аж два сына родились, нельзя за это не выпить! И нарушил он свое слово. Когда в первый раз появился на пороге, шатаясь, сердце у Зинаиды так и упало: вылитый отец! Неужто все повторится? Настасья тогда виду не подала, что сердится, помогла ему раздеться, на диване постелила, а сама пошла с малышами спать. А Зинаида всю ночь глаз не сомкнула.
Утром Андрей, краснея, просил у матери прощения. Говорил, что больше не повторится. Хотела верить, да не могла. Вот и отец его всегда так говорил, а потом все снова. Так и случилось: покатилась жизнь Андрея под откос. Настасья поначалу терпела, пыталась с ним договориться. А он месяц продержится, иногда — два. Больше уже не мог. И жалко его было и жене, и матери. Он не бранился никогда, не хулиганил, только плакал, а потом засыпал.
Зинаида вошла в дом. Ромаша с Илюшей, видно, спали. Настасья сидела на кухне с какой-то газетой. Встала навстречу.
— Мам, вы простите меня. Устала я так жить. Хотела уже уезжать. Да не смогу — люблю я Андрея. Да и к вам привыкла. И дети у нас… А я тут нашла статью, — она взяла газету. — Прямо, как про нашего Андрея пишут: «Мой муж сильно пил. Это было несчастьем для всей нашей семьи…» А вот дальше: «По воле судьбы я повстречала чудесную женщину, настоящую народную целительницу Марию. Она вернула мне мужа, избавив его от недуга пьянства. Уже целый год он не пьет, и мы живем душа в душу». Мам, давайте Андрея к ней отвезем. Тут и адрес есть.
— А если вранье все это?
— Да как же? В газете ведь пишут, а не на заборе.
— А это что тут такое? — Зинаида без очков пыталась прочесть мелкий шрифт внизу статьи.
— Это, мама, цена за лечение.
— И деньги ведь немалые…
— Мой муж и наша семья дороже стоят. Надо собрать эти деньги.
И стали складывать копейку к копейке, чтобы и на кодирование хватило, и на дорогу в краевой центр.
— Настюша, а что если Андрюше хуже станет? — беспокоилась Зинаида.
— Мам, куда хуже-то? У него скоро печень на части развалится. Нам торопиться надо, пока я вдовой не осталась, как вы.
Как тут спорить? И то верно. Только болела душа у матери пуще прежнего.
Настасья сама поехала с Андреем. Зинаида осталась с полуторагодовалыми внучками на хозяйстве. С тревогой дожидалась вечера. Невестка приехала одна.
— Оставила доктор Андрея на два дня. Это нужно для закрепления эффекта. Три сеанса — и пять лет пить не будет.
— А потом?
— Снова кодироваться надо.
— Как так?
— А по-другому никак. Хоть пять лет по-людски поживем.
— А хватит той кодировки на пять лет?
— Обещает.
Сомнения не покидали сердце Зинаиды.
— Настюша, а не побоялась ты у нее Андрея оставить? Сколько ей лет-то? Не ворожея ли она?
— Мам, какая ворожея! Она экстрасенс, народная целительница, психотерапевт. Ей, наверное, немного за тридцать.
— Молодая еще… И что, многим помогла?
— Говорят, что многим.
— А кроме Андрея еще кого оставила?
— Нет. Только его. Ей там нужно было что-то по дому помочь, а мужа у нее нет. Я сказала, что Андрей мастеровой, все умеет. Она обрадовалась, сказала, что ему как раз остаться надо, чтобы она кодировку закрепить смогла. А он ей заодно поможет. Андрей оставаться не хотел… Мам, я зря так сделала? — уже растерянно спросила Настасья.
— Кто ее знает? — тихо ответила Зинаида.
— И что же я наделала, дура! — заголосила Настасья.
Зинаида обняла невестку за плечи, приговаривая:
— Да, погоди, может все обойдется. Завтра сама поеду — привезу его. Не убивайся так, а то детей разбудишь.
С утра Настасья встретила свекровь с опухшим от слез лицом. Зинаида не хотела сейчас говорить об Андрее и целительнице, у которой он остался, потому и вопросов никаких задавать не стала, молча собиралась в дорогу. Молчала и невестка. На сердце легла невыносимая тяжесть. Только малыши Ромаша и Илюша радовали глаз: бегали друг за другом с маленькими ведерками, полными песка, смеялись, что-то лопотали на только им понятном языке. «Хорошо, что их двое, — почему-то подумала Зинаида. – Был бы у Андрея брат, кто знает, может, сложилось бы все иначе».
А ведь и мог бы быть, да она не захотела дать жизнь еще одному ребенку. Хотя поначалу думала оставить, тянула почти до четырех месяцев. И уже видели все чуть выпирающий живот, но еще скрывала. Решение пришло само собой — вместе с пьяным мужем, с его бранью, битой посудой и невозможной вонью от его одежды и тела. Зинаида тогда до рассвета просидела на кухне, а утром отвела пятилетнего Андрюшу в садик и пошла в больницу. Зачем врачи сказали, что был у нее мальчик? Только еще раз полоснули ножом по сердцу… Муж потом месяц не пил. И она уже, как всегда, простила его, а по ночам видела маленького мальчонку с грустными глазами, очень похожего на Андрея. Больше у Зинаиды никогда не было беременности.
— Мам, вы уж не задерживайтесь, — вернул Зинаиду на землю голос Настасьи.
— Да и что мне там делать? Конечно, сразу домой. Уже не буду ждать ее трех сеансов. Что-нибудь сами придумаем. А если что, так позвоню на номер соседки Нины.
— Что значит «если что»?
— Это я так, на всякий случай. Думаю, что не придется… Гляди, что Ромаша делает! Вот сорванец!
Один из близнецов тащил за хвост рыжую кошку, она упиралась и громко мяукала.
— Да это Илюша! Что ж ты творишь, сыночек?
Пока Настасья разбиралась с малышами, Зинаида быстро вышла в калитку и пошла скорым шагом на автостанцию. «Долгие проводы – лишние слезы», — думала она, сжимая в кармане бумажку с адресом целительницы. Автобус ждала недолго. Через станицу проходящие на краевой центр шли часто. И место свободное оказалось в самом начале салона, с краю. Рядом сидела пожилая женщина в длинном темном платье, с красивым платком на голове. Доброе лицо ее располагало к разговору, и Зинаида поздоровалась, та добродушно ответила, отложив газету, которую читала. Поинтересовалась, удобно ли Зинаиде, и немного подвинулась.
— Что сегодня только не напишут в газетах! А ведь вроде центральная, краевая. Рекламы какой только нет! Да это еще не беда. Вот про «целительниц» всяких, да экстрасенсов – это уже хуже.
— А в чем худо-то? — Зинаида удивилась, что соседка, будто прочтя ее мысли, завела такой разговор, потому с готовностью его поддержала.
— Обман все это, бесам служение, нечистой силе. Вот, к примеру, откуда такие способности у людей, чтобы якобы исцелять чужие болезни? Какими такими «народными целителями» они себя величают?
— Так ведь и раньше травами лечили, молитвами да заговорами…
— Кто лечил? Травами, понятно, тут вопросов нет. Травы они имеют свою силу, главное рецепт знать. Молитвами лечили только люди святые, а таких сейчас уже и нет, пожалуй. А вот заговоры да гипноз – это дело опасное. Ведь эти «целители» порой и сами не знают, откуда у них такие возможности вдруг объявились. А то и учатся им, «развивают», а что развивают, и сами не знают. И как оно на человеке отразится – тоже загадка.
— Но ведь кому-то помогают?
— Помогают на какое-то время. А за счет чего? Скажем, болело сердце, пошел к «целителю», помогло, полегчало, а через месяц – это я так грубо, для примера – умирает человек от того, что почки отказали. А «целитель» ни при чем – он же сердце вылечил! На деле же энергию в организме перераспределил от почек к сердцу, а почки и так не очень здоровы были, если человек долго принимал сердечные лекарства. Вот сердцу и полегчало, а почки отказали. По-разному может быть, но одно точно – «целители» опасны.
— А вот как с кодировкой от алкоголизма?
— Это и вовсе дело страшное. Алкоголики и пьяницы – люди одержимые. А что такое «кодировка»? Не просто внушение на уровне сознания, это своеобразный договор с бесами – дай, мол, отсрочку на несколько лет, а потом можешь с новой силой мучить человека. Ведь кодируют на какой-то срок, бывает, что и он еще не закончится, а закодированный человек уже пить начинает, причем пуще прежнего. Можно снова закодироваться, только с каждым разом срок кодировки все короче. Я с женщиной одной разговаривала. Она жаловалась, что сына кодировали несколько раз. Сначала больше пяти лет не пил, а потом как прорвало. Тогда снова закодировали – на три года. Хватило только на год. И что вы думаете, она снова везла сына на кодировку! Я спрашиваю: «Зачем?» Ведь реальной помощи-то нет! А она: «Так ведь хоть немного человеком пожил, пусть и теперь хоть на полгода». А что дальше? Она молчит.
— Вы видно сами с такими проблемами не сталкивались, со стороны легко наблюдать да совет давать. А когда в доме такая беда, что делать близким людям? Вот и хватаются за соломину…
— Столкнулась и я с такой бедой. Еще как столкнулась! Дочка у меня от этого и погибла.
— Простите, — тихо сказала Зинаида.
— Ничего, вы ведь не знали… Давно я с мужем развелась, когда он сильно выпивать начал. Теперь уж и не знаю, где он. Дочке тогда пять лет было. Так и жили с ней вдвоем. Я работала много, она училась. Вроде ладно все. Десять лет пролетели, как один день. И дочка моя стала на дискотеку ходить. А мне и в ночную смену приходилось дежурить, контролировать особо не могла. Она говорила, что в десять вечера уже дома. А телефона не было… Так однажды пришла я среди ночи (так сложилось), а девочка моя пьяная спит. Ой и проплакала я над ней. Утром говорю: «В школу не пойдешь, разговор есть». А она отвечает, что и так уже неделю не ходит. Тут я за голову и схватилась. Совсем заработалась, родное дитя упустила! К врачу повела, к наркологу, лечение назначили, я отпуск взяла, потом на другую работу перешла, чтобы без ночных дежурств, зарплата меньше стала. Так я дома подрабатывала… Вроде подлечились.
Женщина вздохнула и продолжила:
— Дочка школу окончила, потом техникум. Я ее старалась никуда не пускать, она обижалась, но слушалась. Конечно, хотела ее замуж отдать за хорошего человека. И когда одной знакомой женщины сын посватался, я так обрадовалась. А дочка – ни в какую: не люблю, говорит, его. Я ей: «Что толку, что я отца твоего любила? Так пришлось разойтись – вон каким никудышним оказался!» Убедила ее, согласилась дочка, свадьбу сыграли. Через год внучок у меня родился. А я сердцем чувствую, что не так у них в семье, как надо. Так и зять молчал… Потом узнала, что дочка опять пить начала. Муж ее с внучком ушел к родителям своим, а я ее лечить стала. Да теперь она не была такой покладистой, как в пятнадцать лет. Ушла из дома, жила в каких-то подвалах с бомжами.
Я ничего не могла поделать. Меня упрекала, что жизнь ей испортила, замуж насильно отдала… Пошла и я по целителям да экстрасенсам. Одни говорили, что дочку привести надо, а она не шла, другие обещали по фотографии помощь оказать. И я уже чуть ли не согласилась. В отчаянии была на все готова. Да Бог отвел. Было мне особенно муторно на душе, зашла в церковь. А я туда и дороги не знала. Стою, плачу. Не знаю, что делать. И тут заметила, что с иконы будто прямо на меня Богородица смотрит и даже как бы зовет глазами. Я и подошла. Смотрю на эту икону, глаз не отвожу, мысленно жалуюсь Матери Божией, прошу помочь, слез уже не вытираю. И подходит ко мне батюшка, спрашивает: «Муж пьет или сын?» Я даже вздрогнула и говорю: «Дочь». А сама думаю, откуда он знает? И словно читая мои мысли, батюшка говорит: «Это икона Божией Матери «Неупиваемая чаша». Помогает по молитве исцелиться от недуга пьянства и наркомании. Завтра водосвятный молебен с акафистом служить будем, приходите».
Зинаида слушала попутчицу, стараясь не пропустить ни одного слова.
— А у дочки как раз такое состояние наступило, когда совсем худо. Врачи капельницы ставили, чтоб хоть немножко организм очистить. Да так не раз уже было. Она даже какое-то время не пила. Потом все сначала. И вот принесла я воду с водосвятного молебна домой, дала дочке выпить. Как ей плохо сначала было! Уж и мутило ее, и крутило. Потом прошло. Через несколько дней, смотрю, к жизни возвращаться стала. Я батюшку позвала, он дом освятил, с ней поговорил. Мы вместе с дочкой стали в церковь ходить. Я Бога благодарила и Пресвятую Богородицу. Ездили внучка проведали, дочка плакала так…
Голос женщины сорвался. Она вытерла глаза, но продолжила:
— Дочку-то саму уже лишили материнских прав. А зять хорошо смотрел за ребенком, видеться разрешал, но сказал, что не отдаст никогда. Да и прав, наверное… Я же с дочкой, как с малым дитем, носилась, хоть ей уже почти двадцать пять было. Так вот, к церкви мы прибились, ходили с ней каждое воскресенье…
Женщина замолчала. Зинаида не решалась спросить, что было дальше. Автобус остановился на очередной автостанции, люди потянулись к выходу.
— Вы будете выходить? – спросила Зинаида.
— Да, надо бы ноги размять…
Протиснувшись по проходу, Зинаида спустилась по ступенькам и вышла на площадку. Попутчица шла следом.
— Зайду в магазин, — сказала она, когда водитель объявил, что стоять будет пятнадцать минут.
Продолжение следует…
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.