— А-а-а-а-а! – надрываясь, кричит малышка. Она еще не понимает, что происходит. Ей было так хорошо и комфортно в мамином животике. Питалась, спала вдоволь — и тут на тебе, пора рождаться.
«Что это за холодные руки, вытаскивающие меня из этого уютного гнездышка. Не пойду, не полезу!!! Ну вот, справились с малышом. И не стыдно?! Какое странное, искаженное от боли лицо. Кто эта женщина на кровати? Неужели это она меня родила?!»
— У Вас девочка 2 килограмма 800 грамм! – торжественным голосом восклицает медсестра.
— Какое это имеет значение? – говорит женщина.
«То есть как, какое?! Это же «Я» столько вешу, твоя дочь! Мама – это «Я»!!!» – не успокаивается новорожденная.
— Унесите ее, – просит женщина, – я устала и хочу выспаться.
«Куда Вы меня тащите, что происходит? Вы для этого меня извлекали, чтобы от мамы унести? Мама, где ты, я хочу быть с тобой…»
4 дня спустя
— Вы даже не посмотрите на ребенка? — удивленно спрашивает врач.
— Я ее видела. Она все время плачет, да и зачем мне на нее смотреть, я приняла решение. Я ухожу!
— Ну что вы делаете, это ведь маленький ребенок! Она ни в чем не виновата, подумайте еще, ведь маму ей никто не заменит, — уговаривает доктор.
— Я приняла решение, — меланхолично отвечает женщина.
— Ну зачем Вы тогда вообще ее рожали, чтобы в интернат сдать? – не выдерживает врач.
— Я ухожу, — парирует женщина и покидает родильный дом.
Врач направляется в детский покой.
— Ну что, малышка, как мы тебя назовем? – улыбается доктор, склонившись над детской кроваткой, — Может быть, Света или Аня…
«Что значит мы? Ты мой папа что ли? Да нет, не похож, и голос не тот, и манеры. Мой все маму лупил и по животу норовил долбануть. Я уж тогда кувыркалась… А ты вроде ничего, спокойный. Слушай, дядь, а где моя мама-то? Я вообще-то не привередничаю, но мне эта ваша смесь как-то… Молочка бы… а…»
Врач, словно услышав детскую просьбу:
— Бедная ты наша сиротка, ушла твоя мама, оставила тебя…
«Что значит ушла? Куда? Когда вернется? Я есть хочу», – не успокаивается малышка.
— Боюсь, она уже не вернется, – продолжает доктор, — так что ты привыкай, боюсь, что молока тебе не видать…
«Что значит, не вернется? Она что, меня бросила? За что, что я ей такого сделала?! Ну был у нее токсикоз, она в туалет бегала, но я-то тут не при чем. Это организм у нее такой… Я-то в чем виновата? Ушла?! И что дальше? Кто поведет меня в школу, кто заплетет косички, кто купит мороженое… Кого я буду теперь называть мамой???» — не может понять девочка.
— Ну, ты не плачь, успокойся, – улыбается доктор.
— Смотри, какая ты у нас красивая и звонкая, ну прямо Софии Лорен. Так и запишем в метрике, София… Не переживай красавица, у тебя обязательно все будет хорошо, — доктор выходит из комнаты.
Спустя 3 года
— Ах ты, негодница, опять не слушаешься, — кричит раскрасневшаяся бабища, замахиваясь прыгалками на ребенка, — я сейчас тебе покажу!
— А-а-а-а, – надрываясь, кричит малышка.
«Ну побегала я немножко, ну и что с того, зачем же меня прыгалками-то, да по голове…»
— Хватит реветь, это не так больно, как кажется. Все в группу, — громогласным голосом восклицает бабища, — Марш, а то и вы получите!
Девочка остается одна на улице. На ее плач прибегает молодая девушка.
«А это еще кто? Странное дело, откуда в нашем интернате могла взяться эта молодая особа? Неужели это наша новая санитарка?»
Девушка подходит к ребенку.
— Что здесь происходит? — в ужасе спрашивает она.
«Да, это Петрова опять меня избила» – всхлипывает ребенок.
— Малышка, как тебя зовут? – пытается успокоить девочку санитарка.
— Она не говорит, — вмешивается Сережка из старшей группы.
«А чего мне говорить, кто меня здесь слушать-то станет, раз собственная мать отвернулась!»
— Хочешь, я тебе конфетку дам? Давай в мячик поиграем, смотри, как он катится, – продолжает молоденькая санитарка.
«А ты ничего, прикольная, ну давай, кидай свой мячик», — малышка под чужим вниманием тут же успокаивается.
— А почему она не говорит? — интересуется молоденькая девушка.
— Да никто не знает. Но она еще за свою жизнь ни разу ничего не сказала, – объясняет Сережка.
Прошло еще года два
— Дети, смотрите, кто это к нам пришел? — толстая пожилая женщина проходит в группу.
«Что это за страшилище? Такой только в ужастиках сниматься».
— Софочка, подойди к нам, — подзывает воспитательница Тамара Ивановна.
«Это она мне? Что происходит?» — не может понять София.
— Эта женщина хочет тебя удочерить, – говорит воспитательница.
Жирная бабища начинает улыбаться, протягивая к девочке засаленные руки.
— Ты ведь хочешь пойти с ней? – спрашивает Тамара Ивановна.
«Уж лучше с ней, чем здесь оставаться», — Софья, преодолевая омерзение, садится к женщине на колени.
— Я же Вам говорила, что она хорошая девочка, – заботливо говорит воспитательница.
Женщина пыхтит:
— Тяжелая какая, и не разговаривает… Вообще-то мы с мужем хотели мальчика, но знаете какая на них очередь, мы люди не молодые, сами понимаете, не можем больше ждать…
— Софа станет для вас очень хорошей дочкой. Правда, Софья? – восклицает Тамара Ивановна.
— Да, мы с мужем пожилые, своих детей сделать не успели, а так будет хоть кому стакан с водой подать…
— Поверьте, наша Софочка очень заботливая, умная, трудолюбивая девочка… — продолжает свои уговоры воспитательница.
— А кто ее мать? Небось, какая-нибудь шалава и наркоманка…
— Нет, что Вы, мама никакие наркотики не употребляла. Она отказалась в силу обстоятельств…
— Знаем мы эти обстоятельства… Она родила, а мы воспитывай… Ладно, давайте ее на воспитательный срок, а там видно будет…
Воспитательница вздыхает с облегчением:
— Вы нас тут подождите, я мигом ее соберу… — уводит Софью в раздевалку.
— Девочка моя, ты пойми, это твой единственный шанс уйти отсюда, — говорит Тамара Ивановна, — у них вполне обеспеченная семья, тебе хорошо с ними будет. Ты же понимаешь, что ты уже выросла из того возраста… — воспитательница смущенно прячет глаза, — А кроме того, ты не разговариваешь… Ты же знаешь, как общество к таким относится… Ты уж не подведи нас. Будь умницей. Слушайся эту женщину, помогай ей, а то, возможно, второго шанса больше не будет…
«Ну что Вы меня уговариваете, Тамара Ивановна, я же не дура, как все остальные. Я все понимаю, вот только сказать не могу… Я постараюсь, честно!» – девочка улыбается.
— Ну, все, мы готовы, можете ехать, – с грустью в голосе говорит Тамара Ивановна.
— Ладно, но если мужу она не понравится, я ведь могу ее сдать обратно? – на всякий случай уточняет женщина.
— Она ему обязательно понравится… — уговаривает воспитательница.
— Но все-таки могу? – не успокаивается женщина.
— Можете, — вздыхает Тамара Ивановна.
Старая затертая прихожая, запах кошачьей мочи врезается в нос, в спину пихает тучная женская рука.
— Ну, заходи поскорее, не топчись в дверях.
— Котик! Ты дома? — громогласным голосом зовет женщина.
Из комнаты на ее крик выходит подпитый мужичок.
— Кого ты с собой притащила? — заплетающимся языком спрашивает он.
— Ты же обещал не напиваться! – вздыхает женщина, — Я тебе говорила, что возьму ребенка из интерната.
— Ты го-во-рила про парня, мужчину, чтоб мне на участке помогал, умел гвоздь прибить, а это кто? Очередная будущая шлюха от такой же мамаши…
— Ну, котик, не ругайся, — начинает уговаривать женщина, — мне сказали, что если она нам не понравится, мы всегда сможем ее вернуть…
— Вот и отдавай, чего на нее зря продукты переводить… — не успокаивается мужчина.
— Иди лучше проспись, горе ты мое, а то не дай бог комиссия по усыновлению придет, а ты в таком виде. Завтра поговорим.
— Ты есть хочешь? – обращается женщина к малышке, — Да, меня Валей зовут… Хотя какая тебе разница, ты ведь все равно говорить не умеешь. Пошли на кухню, я тебе пельменей отварю, — пачка пельменей оказывается в кастрюле с водой. Достает замусоленную тарелку, — Ладно, я пойду телевизор посмотрю, сейчас мой любимый сериал начнется, а ты уж тут сама справляйся, — Валя вытащила из кастрюли уже разварившиеся пельмени, бухнула непонятный комок в тарелку и пошла в комнату.
— Да, и посуду вымыть не забудь, — донеслось из коридора.
«Ладно, могло бы быть и хуже… В сущности мне повезло. У меня теперь будет только два пенсионера, за которыми придется ухаживать, а не целый интернат, как могло быть… Может, она не такая уж и плохая… Ну, не красива, да в ее возрасте вообще трудно встретить красивую женщину, зато пельменями накормила, из детского дома забрала. Тамара Ивановна была права, если они не возьмут, то никто не возьмет…»
— Можешь заодно и полы вымыть, – доносится из комнаты Валькин голос, — а то я чего-то сегодня устала, намаялась… Тряпка и ведро в туалете.
«Ничего не поделаешь, надо мыть, а то и правда обратно отвезет…»
На следующий день
— Кто к нам пришел? Проходи, дорогой, как же твоя тетушка по тебе соскучилась!
В квартиру входит подросток лет пятнадцати.
— Я это, мама сказала, что Вы подкидыша из интерната взяли, вот, зашел посмотреть, – пережевывая жвачку, говорит он.
— Конечно, конечно, Софья, иди сюда, познакомься, это мой племянник Вадик. Надеюсь, что Вы подружитесь…
— Это что ли подкидыш? — усмехается Вадик, хлопая девочку по плечу, — Ну, привет! Оглохла что ли…
— Вадик, понимаешь, — вступает в разговор тетя Валя, — она не говорит…
— Так на хрена Вы тогда ее притащили? Что, говорящих всех уже разобрали?
— Да нет, — оправдывается Валя, — Мне вот предложили эту, – она тыкает пальцем в Софью, — мы вообще мальчика с мужем хотели, но на них очередь…
— И вы взяли то, что дают, – продолжил Вадик, — ну тетя, вы совсем… Даже на рынке, когда картошку покупаешь, внимательным надо быть, вдруг барахло подсунут, а тут… Может, она больная? Или воровка, а Вы ее в дом людской привели…
— Да нет, здоровая она, мне в интернате сказали, – говорит Валентина.
— Ну, в интернате Вам и не такое скажут, чтоб ребенка сбагрить… А Вы и уши развесили. Какая Вы тетя Валя доверчивая и сердобольная.
И тут началось: поликлиники, больницы, врачи. И на СПИД ее проверьте, и на желтуху, и на чуму…
Спустя 2 месяца
— Здравствуй, Вадик, как я рада тебя видеть, давно ты у нас не появлялся.
Вадик, не разуваясь, проходит на кухню.
— Привет, мелюзга! Как жизнь? Ах да, я забыл, ты ответить не можешь, – ухмыляется он.
— Ну зачем ты так? – улыбается тетя Валя.
— Тетя Валь, да я шучу, — смеется Вадим.
— Ну, как, вы ее «на вшей» проверили?
— Да, — улыбается Валя, — врачи заверяют, что она совершенно здорова.
— Ну, в наше время врачам доверять нельзя. Вы же с ней в районной были? Так они чего только не скажут, чтобы не лечить.
— Ты думаешь? – озабоченно говорит Валя, — и что теперь делать, не в платную же больницу ее вести?
— Что делать, что делать, – парирует Вадик.
— Ладно, вы тут посидите, а я пойду с мужем посоветуюсь, — Валя уходит в комнату.
Вадик встает и выходит из-за стола.
— Ну чо, пискля, я те ща устрою. Думала, на халяву тетушкино добро заграбастать? Не выйдет, — Вадик крадется по коридору. Засовывает руку в висящее на вешалке Валино пальто. Минуту спустя он уже сидит на кухне.
— Ладно, тетя Валь, я пойду. Мама просила у Вас червонец на хлеб занять, а то она опять на мели.
— Конечно, Вадик, — улыбается Валя и идет в прихожую.
— Ничего не понимаю. Я точно помню, что кошелек вот в этот карман положила.
— Ну, что я Вам говорил, это наверняка ваша «подкидыш» сперла.
— Да нет, она не могла, я никуда не выходила…
— А может, ее папаша карманный мошенник? И гены, знаете ли…
Валя оглядывает детские вещи:
— Да нет, она не могла…
— А вы в куртке у нее посмотрите, – подсказывает Вадик.
Тетя начинает трясти куртку, и оттуда вываливается кошелек.
— Ну, что я Вам говорил? — радужно восклицает мальчик, – Ладно, давайте червонец, я пошел, а то меня мама заждалась…
На следующий день Софья вновь оказывается в интернате.
— Ну зачем ты взяла ее кошелек? — всхлипывает Тамара Ивановна…
— Я не брала, это Вадик взял… — первый раз в жизни промычала София.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.