Леонид, ваш опыт в профессии значителен, за плечами богатый послужной список театральных и кинематографических работ. Что по вашему мнению делает актера truly хорошим?
Вопрос применим ко многим сферам деятельности, не только к актерству. Когда человек мастерски выполняет работу по выбранной профессии, возникает ощущение гармонии: он на своем месте, исполняет предназначение, призвание, отвечает вызову и ощущает внутреннюю правду. Человек, компетентный в своем деле, чувствует наполненность жизни, трудясь не просто ради существования, но и следуя себе, не лгущему самому себе. Мы сами осознаем, когда делаем что-то хорошо, а что — нет.
Многие актеры утверждают, что театр — это живая энергия, а кино — работа с камерой. А у вас есть ощущение, что в кино сложнее поймать момент, чем в театре? В театре вы сразу видите реакцию на вашу работу.
Не считаю это сложнее. Если говорить об обмене энергией между зрителем и артистом как о залоге успешной постановки или фильма, то это немного далекое от реальности. Много хороших спектаклей и фильмов не были сразу приняты и поняты зрителями. Бывает так, что только спустя время все замечают, что был, оказывается, такой фильм десять лет назад, и он почему-то прошел мимо всех, как будто оказался немодным, а на самом деле очень классный. Не всё измеряется сиюминутной реакцией или сиюминутным успехом, а экспериментальное кино или театр вообще не отвечают запросам такого порядка. Я бы сказал, что в этой области действуют другие законы.
В сериале «Опасная близость» герой — человек, внушающий страх семье. В нынешних сериалах злодеям часто дают оправдания – детские травмы, психологические проблемы. Было ли так и в вашем случае?
В актерской профессии иногда требуется сыграть максимально неприятного и отталкивающего персонажа. В таком случае актеру не стоит пытаться понравиться всем или романтизировать зло.
Актер может попытаться понять мотивы такого персонажа, приблизиться к сути его поступков и сыграть так, чтобы он был убедительным с темной стороны.
Иногда актерской работе приходится играть зло без всяких оттенков. В этом случае оправдание – это стремление сделать правдоподобным отрицательного героя.
Цель не была романтизация зла, а его реалистичное изображение.
Первая серия показала персонажу с такой мимикой, будто лицо выглядит злым и суровым. Такое впечатление от игры или указание режиссера?
Я так скажу: наша история – из закулисной жизни театра. Некоторые актеры любят рассказывать о своей работе, о том, как подходят к ролям с режиссером или без него, а другие предпочитают хранить это в тайне, как личное и ценное. Я отношусь ко второму типу, поэтому пусть всё остаётся загадкой. Но важно, что вы обратили внимание на деталь со знаком «плюс» и не почувствовали наигрыша.
Как вам кажется, зло в людях — это врожденное или приобретенное?
Этот вопрос требует особенного подхода из-за его философского характера. С одной стороны, существует коллективная память и бессознательное, передающиеся через поколения, а с другой – человек рождается как чистый лист, на котором реальность отпечатывается и обрабатывается психикой, душой и мозгом. В результате все наши черты кажутся приобретенными. Думаю, биологи, психологи и психотерапевты уже долгие годы пытаются разобраться в этом вопросе, поэтому я не буду отвечать за них.
Как Вам работалось с Елизаветой Боярской в кадре, где у Вас с её героинней есть как конфликт, так и страсть?
Многие никогда не скажут о Лизе ничего плохого. С ней комфортно работать, потому что она профессионал. Лиза — глубокий человек, с ней всегда приятно общаться. Вторую раз мы играем вместе в сериале. Это прекрасный опыт творческого сотрудничества — можно придумывать, искать оттенки и нюансы в словах, интонациях, отталкиваться от энергии партнерши. Быть в кадре с Лизой очень надежно, потому что ты будешь ощущать поддержку и стараться дотянуться до ее уровня, ведь хочется соответствовать ее серьезному отношению. Она — очень серьезная актриса.
Вы упомянули поиск интонации, но были ли в съёмках «Опасной близости» моментим с вашей импровизацией, позволял ли режиссёр это?
Мы старались снимать каждый кадр по-разному, поскольку работали «по живому». Даже если сцена уже построена, отталкивались от партнера и смысла сцены, искали в дубле что-то новое. Наш режиссер Ованес (Иван Китаев – его творческий псевдоним) тоже просил это делать, подходил и предлагал попробовать разные дубли, чтобы задать полуимпровизированный и живой тон.
В сериале у вас с Елизаветой есть откровенные сцены. Что важнее в таких сценах: грамотная режиссура или реальная связь между актерами? Или это выражение придумано журналистами, а в профессии его нет?
Говоря о химии или хорошей режиссуре, нужно понимать: это тонкая грань. И то, и другое должно присутствовать. В кадре должен быть влечение, горящие глаза – чтобы зритель чувствовал сильную энергию, напряжение. Наша профессиональная обязанность – создавать химию или ее иллюзию. Что касается сцены с Лизой – я её не видел, не знаю, какой она получилась. Мое мнение будет субъективным, расскажет только о моем вкусе. Другой человек увидит в сцене, в сериале в целом, что-то свое.
Рассказывают, что западные актеры специально готовятся к подобным сценам, о чем говорила команда фильма «Анора» – актриса Майки Мэдисон имела консультанта. А как поступают в нашей стране?
Это для меня новость. Все выполняем самостоятельно под руководством режиссёра.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.