В сериале «Мендельсон» вы играете деловую леди, которая практически не улыбается. Судя по фотографиям и видео, вы в жизни очень улыбчивая. Трудно далась эта характеристика героини? Или в этом образе для вас было нечто более трудное?
В целом, я могу сказать, что так и есть, я очень улыбчивая и позитивная в этом плане, улыбка — это отражение моего внутреннего состояния. Но мне показалось, что героине — так как она строгая, неприступная, статная, своенравная, упрямая — не свойственна улыбка. Хотя, если смотреть чуть дальше, когда она становится более мягкой, более податливой, у нее это проявляется.
Вы говорили, что чувствуете химию между вами и Сариком Андреасяном, когда он стоит за камерой проектов. А когда Сарик и Гевонд только разрабатывают проекты, они имеют в виду вас как исполнительницу одной из ролей? Или роль для вас находится уже потом? Было ли такое, что вам хотелось в проект, а роли для вас не было?
Я могу точно сказать, что мне очень комфортно с мужем работать. Я не могу скрыть, что он для меня старается, всегда создает условия, чтобы я раскрылась, смогла поработать над ролью, всегда мне предлагает интересные и неожиданные роли. В этом плане очень много примеров нашей киноиндустрии, да и в советском кино, кинопар — режиссер и актриса. Более того, я не представляю рядом с собой кого-то из нетворческой профессии, потому что только такой человек может тебя реально понять, когда ты работаешь по 12 часов, когда ты приезжаешь поздно, когда ты уезжаешь рано, когда ты можешь спать 12 часов и просыпаться поздно. Это очень специфическая профессия — актерство — поэтому рядом с собой я вижу только творческого человека, а любой другой мужчина меня бы не понимал. Я рада, что мой муж — режиссер. Мы как-будто в реальности друг друга дополняем.
Нет, конечно, когда они разрабатывают проект, они про меня не думают. У нас в семье все очень честно: если я подхожу на эту роль, то Сарик мне может предложить, если не подхожу, то я не буду играть эту роль. Мы об этом очень давно договорились, у меня нет задачи играть во всех его картинах, учитывая, что Сарик в принципе многим молодым актерам дает дорогу. Он действительно поддерживает молодежь, мало кто об этом говорит, но Сарик — один из немногих продюсеров и режиссеров, который отсматривает материал с молодыми ребятами — и актрисами, и актерами — и дает им шанс, как когда-то дал мне. Когда я попала в фильм «Девушки бывают разные», я же попала чисто по пробам, и меня утвердили во весь звездный состав не по блату, а потому что я понравилась и второму режиссеру, и продюсеру, и режиссеру.
Лена Жукова носит строгие костюмы в приглушенных тонах. Ее стиль одежды разрабатывали художники по костюмам, или, может быть, вы сами? Вы говорили, что в «Жизни по вызову» участвовали в создании образов героини.
Нет, художник по костюмам собирал образы, а утверждал их Гарик Петросян, наш режиссер. Да, безусловно, мне хотелось больше платьев, но я была одета в костюмы, которые на взгляд Гарика больше подходили под героиню. В этом проекте я никак не участвовала в создании образа.
В «Жизни по вызову» у меня был немного другой опыт, я была практически сразу после родов, не буду скрывать, что у меня немного выпирал живот, и я хотела наоборот чуть-чуть это скрыть, а художники решили его подчеркнуть. Поэтому я взяла свои вещи из своего гардероба и играла в том, в чем мне было комфортно. Я считаю, что во многом артисту важно чувствовать себя комфортно в кадре, здесь я оттолкнулась от своих ощущений, что вот так я на этом проекте буду чувствовать себя увереннее. На съемках «Мендельсона» я сразу почувствовала себя комфортно и уверенно во всей этой одежде, присвоила ее себе и в ней существовала.
Мир моды для вас привлекателен? Может быть, есть любимые дизайнеры — российские, зарубежные?
Конечно, с учетом общемировой ситуации очень многие бренды ушли, и на рынок пришли многие классные российские бренды, которые я люблю, ношу: 12storeez, Maneken Brand ,YouWanna, LAROOM — мне нравятся. На рынке много классных дизайнеров, но беда в том, что цена стала примерно такой же, как на зарубежные бренды. Есть какое-то внутреннее ощущение, что за российское производство я должна платить меньше, чем за зарубежное, хотя, по факту, эти люди имеют свое производство, отсюда и цена выстраивается. Это наша новая реальность, к ней надо приспосабливаться.
Есть ли у вас личный стилист, или вы сами собираетесь на красные дорожки? Можете назвать свой любимый образ со светских мероприятий? А был ли образ, для которого долго не находилось какого-либо аксессуара, долго искали размер и т.д.?
Я часто прибегаю к помощи стилистов, но под мероприятия. Я зову стороннего стилиста и мы утверждаем образ. У меня в штате сотрудников нет своего личного стилиста, который бы подбирал мне образы на каждое мое мероприятие.
Какой у вас стиль в обычной жизни, вне красных дорожек? Изменился ли он с рождением дочери? Многие женщины в этот период отказываются от каблуков, а некоторые, наоборот, после беременности и ограничений из-за нее резко перестраиваются на гламурный стиль. Как у вас?
В повседневной жизни я много ношу спортивной кэжуал одежды. Одежды, в которой мне будет комфортно. Это было и до беременности, я редко надевала платья, юбки, пальто, женственные вещи, потому что это не соответствовало мне внутренне. Внутренне я скорее пацанка, потому что меня воспитывали родители, мне кажется, как мальчика, как воина. Только после того, как я вышла замуж, у меня появился новый статус и эта женственность. В моем гардеробе стало больше мягких женских вещей, потому что, на самом деле, они мне очень идут. То есть, я могу носить как женственные образы, так и кэжуал, которые пацанское мое проявление также показывают.
Каблуки, как я уже говорила, редко надевала. Во-первых, у меня очень устают ноги, часто на съемочной площадке я из них выскакиваю, и надеваю кроксы или какие-то валенки. Моя нога просто не приспособлена к этой колодке. У меня есть каблуки, но они всегда маленькие.
У актрис часто спрашивают про похудение после родов. Расскажите, в чем ваш секрет? Был ли период возвращения в форму для вас сложным или все получилось само собой?
Мне кажется, я пришла в форму за какое-то рекордное время, потому что я понимаю, что для артиста его физическая форма — это основа, артист торгует лицом. Я 19 февраля родила, 10 апреля вышла на площадку и поняла, что мне надо что-то с собой делать. Я могу точно сказать, что это все непросто, я очень была строга с собой, со своим питанием. Сейчас я полностью восстановилась, но мне надо скинуть еще 3 килограмма до дородовой формы. Я в процессе, сейчас сижу на белковой диете, у меня есть мой куратор, который контролирует питание.
То есть, те женщины, которые говорят, что ничего не делали и восстановились, на мой взгляд, лукавят, потому что это 1%. В реальности все женщины после родов испытывают стресс, потому что матка еще не сокращена, живот еще не втянулся, количество гормонов, особенно эстрогена, который создает эту апельсиновую корку, тоже очень высокий, нужно время, чтобы он пришел в форму. Я прямо по хардкору — массажи, дефицит калорий, спорт.
В своих интервью вы довольно откровенно говорите о сложностях материнства, о том, что вам было трудно без няни, о восстановлении после родов. Но это все еще редкий голос в потоке радостных голосов мам, которые говорят только о том, что беременность и материнство — чистое счастье. И это дезориентирует молодых матерей. Почему вы решили говорить откровенно? Не критиковали ли вас за это, или, наоборот, было больше благодарностей?
Во-первых, очень много женщин, которые читают мой блог — они, безусловно, со мной согласны, что материнство это не только безудержное веселье, но еще и адский труд. И надо обладать огромным энергоресурсом, чтобы поставить на ноги годовалого ребенка. Первый год жизни — самый важный. Не зря же есть такой термин как донашивание, когда ты после родов еще несколько месяцев донашиваешь ребенка, по сути работаешь на его жизнеобеспечение, потому что он ничего не может. И не важно: день, утро, вечер, ночь — у тебя в принципе нет сна. Действительно, я к такому не была готова: ни в одной книге, ни в одном блоге, мне об этом никто не сказал. И даже моя любимая бабушка, моя мама, тоже меня не предупредили.
Когда я разговариваю с другими молодыми мамами, все смеются и говорят: «Лиза, как ты точно говоришь». Поэтому я думаю, когда Элизабет подрастет и станет более самостоятельной, это будет счастье. Сейчас, конечно, есть сложности с зубами, потому что она не спит ночами, ты не спишь, а тебе надо на работу, ты проходишь через этот квест. И потом ты любишь этого ребенка больше всей жизни, потому что то, что у нас вызывает больше трудностей, потом больше всего ценится.
Кстати, о няне. Вы говорили, что это был подарок Сарика Андреасяна на 8 марта, и вы были от него в восторге. А как еще ваш муж участвует в воспитании дочери? Как вы с ним делите обязанности?
Ну, все-таки мы больше в шутливой форме сказали о том, что Сарик на 8 марта подарил мне няню. У няни же есть выходные, она не работает 24/7 и с нами не живет. Сейчас я нахожусь в том графике, когда оставляю на 3-4 дня ребенка, а потом столько же нахожусь с Элизабет сама. И, безусловно, папа находится с нами, мы живем все в одной квартире, разделяем воспитание дочери как можем. Сарик, конечно же, помогает, мы не отдали ребенка и все — мы полноценные родители. Сейчас я даю интервью и караулю сон Элизабет у подъезда с чашкой кофе.
Пользователи соцсетей всегда восхищаются вашими совместными роликами. Кажется, что вы с супругом всегда на одной вполне. А превращение ваших отношений из диадных в триадные вместе с появлением ребенка как-то повлияло на вашу «химию»?
Я не могу сказать, что в наших отношениях с рождением дочери что-то поменялось. Я могу сказать, что есть люди, у которых меняется, условно: нет этой няни и начинается бытовуха жесткая. Здесь понятно, что обоим партнерам тяжело, я уже говорила не раз, что это триггер: либо к сближению, когда вы беретесь вместе за руки и начинаете ребенка воспитывать, либо отец наоборот отдаляется, не помогает, а мама сама это тащит на плечах. В нашем случае — все как было, так и осталось, как вы сказали, на диадном уровне.
По прессе разлетелся ваш комментарий о том, что девушкам не стоит ставить филлеры. А что в целом вы думаете про современный бум инвазивных косметических процедур?
Касательно Алены Шишковой, так получилось, что я первая дала комментарий — до того, как случился весь конфуз с ее лицом, а потом признанием, что она болеет. И, если честно, я вообще никаким образом не хотела ее задеть, я не знала, что она болеет, и подумала, что она просто стала жертвой неудачного хирурга и вставила в лицо неудачные импланты. Для меня это было так: «Девочка с таким красивым лицом могла себя так испортить». Я на это отреагировала и дала комментарий о том, что эти инвазивные процедуры нужны только для того, чтобы сохранить молодость. Я противник того, чтобы вкалывать что-то в молодое лицо.
Задумывались ли когда-нибудь о каких-нибудь процедурах для себя?
Я сама, в принципе, ничего не делаю с лицом. Если я когда-нибудь через 20 лет столкнусь с проблемами, то обращусь. Мне кажется, это все-таки называется уколы красоты.
Как думаете, почему идея хирургического вторжения в свое лицо и тело так сильно осуждается обществом? Ведь для публичных людей лицо и тело — это инструменты.
Она так обсуждается только в случае, если это неправильная операция и сделана она плохо. Вы правы, что для артиста его внешний вид, тело — это инструмент. Помимо его внутренних качеств и талантов, то, как он выглядит, особенно красивая женщина, важно это сохранить. Но как я уже говорила выше, это все работает, когда ты уже повзрослел и у тебя начались проблемы. А когда это можно решить с помощью диеты, спорта и чистки лица — думаю, оно того не стоит.
Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.